Франсуа де Ларошфуко

Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.


В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.


Величайший из всех льстецов — самолюбие.


Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.


Все, что перестает удаваться, перестает и привлекать.


Всему, что посылает нам судьба, дает цену наше расположение духа.


Для достижения желаемого нам не хватает скорее настойчивости, чем средств.


Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.


Если не находишь покоя в самом себе, то бесполезно искать его в другом месте.


Искренность — это открытое сердце.


Истинная доблесть в том, чтобы делать без свидетелей то, что ты делаешь для похвалы людской.


Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.


К участи своей нужно относиться как к здоровью: наслаждаться хорошей и терпеливо переносить дурную…


Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.


Кто привык быть неискренним с другими, тот в конце концов перестает быть искренним с самим собой.


Лесть — это фальшивая монета, находящаяся в обращении только благодаря нашему тщеславию.

Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые проходят мимо нее.


Любовь одна, но подделок под нее — тысячи.


Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность той и другой нимало не зависят от нашей воли.


Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бороться.


Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.


Мы во многом остаемся новичками независимо от возраста, и нам часто не хватает опытности, несмотря на количество прожитых лет.


Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.


Мы никогда не бываем так смешны теми свойствами, которые действительно имеем, как бываем смешны теми качествами, которые притворяемся, что имеем.


На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.


Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему.


Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.


Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.


Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.


Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.


Никаким притворством нельзя ни скрыть любовь там, где она есть, ни выказать ее там, где ее нет.


Никогда люди не бывают ни так счастливы, ни так несчастны, как они это воображают.


Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.


О достоинстве человека нужно судить не по его великим дарованиям, но по тому употреблению, которое он делает из них.


Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье — к несчастному.


Похвалу часто отклоняют для того, чтобы еще раз ее услышать.


Признак истинного достоинства человека в том, что даже завистники его вынуждены хвалить его.


Проявить мудрость в чужих делах куда легче, нежели в своих собственных.


Ссоры не продолжались бы долго, если бы виновата была только одна сторона.


Счастье и несчастье человека не меньше зависят от его нравов, чем от судьбы.


Только люди с твердой волей обладают настоящей нежностью.


У нас больше силы, чем воли, и мы часто, для того только, чтобы оправдать себя в собственных глазах, находим многое невозможным для нас.


Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.


Ум не может долго играть роль сердца.


Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.


Человек никогда не бывает так счастлив или несчастлив, как это кажется ему самому.


Человек, которому никто не нравится гораздо более несчастлив, чем тот, который никому не нравится.


Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.